Трагедия Маргарет Митчелл: унесённая ветром успеха. Унесенные ветром Митчелл унесенные ветром том 1 читать онлайн
Страниц: 1222
Год издания: 2013
Язык: русский
Описание книги Унесенные ветром:
Популярность романа «Унесенные ветром» настолько широка, что произведение переведено на 37 языков, получило экранизацию и неоднократно было поставлено в мировых театрах. Поднятые в книге проблемы не теряют актуальности десятки лет, и сейчас роман очень читаем.
На фоне войны Севера и Юга Америки развивается история главной героини Скарлетт О’ Хара – сильной и темпераментной девушки. Ее натура в 18 лет еще противоречива, а характер имеет разные грани, отсюда различное отношение людей к ней. В свои годы О’Хара уже молодая вдова с ребенком, которой предстоит преодолеть множество жизненных трудностей. Собственных целей добиваться придется разными путями, включая ложь, мошенничество и даже убийство. Позднее она, конечно, поймет, что не любая игра стоит свеч. Ее возлюбленный Ретт – человек внешне хороший и благородный, но затаивший внутри настоящих демонов.
В книге много исторических моментов, описаний войны, положения рабов и женщин. Есть и любовная линия, заканчивающаяся, к сожалению, драматично. Герои Маргарет Митчелл прорисованы до мелочей, оттого не стоит сомневаться в реальности происходящего в книге. Зло и добро здесь показаны с разных сторон, и только от читателя зависит, на чьей стороне он в итоге окажется.
У нас на сайте вы можете читать книгу Унесенные ветром
онлайн полностью бесплатно и без регистрации в электронной библиотеке Enjoybooks, Rubooks, Litmir, Loveread.
Понравилась книга? Оставьте отзыв на сайте, делитесь книгой с друзьями в социальных сетях.
ЧАСТЬ IV
Глава 31
Стоял холодный январский день 1866 года. Скарлетт сидела в кабинете и писала письмо тетушке Питти, в десятый раз подробно объясняя, почему ни она, ни Мелани, ни Эшли не могут вернуться в Атланту. Она торопилась, прекрасно понимая, что тетя Питти прочтет лишь самое начало и тут же возьмется за ответ, жалобно причитая, что ей так страшно жить одной!
Руки у нее замерзли; отложив перо, Скарлетт потерла озябшие пальцы и поглубже зарылась ногами в старое одеяло. Подошвы ее туфель совсем износились, она залатала их кусочками ковра, чтобы не касаться пола голыми ступнями, но это не спасало от холода. Утром Уилл отправился в Джонсборо подковать лошадей. Скарлетт с мрачной усмешкой подумала, что дела совсем плохи, раз уж приходится заботиться о подковах для лошадей, когда люди ходят босиком, как дворовые псы.
Она снова взялась за перо, но тут же отложила его, заслышав шаги Уилла у черного хода. Его деревянная нога простучала в холле и затихла у двери в кабинет. Скарлетт немного выждала, но Уилл так и не появился. Тогда она сама позвала его. Уилл вошел и остановился, глядя на нее. Уши у него горели от холода, рыжеватые волосы растрепались, на губах играла легкая, чуть насмешливая улыбка.
– Сколько у вас, мисс Скарлетт, наличных денег? – спросил он.
– Ты что же это, Уилл, хочешь на мне жениться по расчету? – притворно рассердилась Скарлетт.
– Нет, мэм. Просто мне надо знать.
Она вопросительно посмотрела на него. Уилл не выглядел озабоченным – впрочем, озабоченным он не выглядел никогда, – но Скарлетт почувствовала: случилось что-то недоброе.
– У меня осталось еще десять долларов золотом из денег янки, – ответила она.
– Что ж, мэм, этого не хватит.
– Для чего не хватит?
– Чтоб заплатить налоги.
Он доковылял до камина, наклонился и протянул к огню покрасневшие от холода руки.
– Налоги? – переспросила Скарлетт. – Уилл, побойся бога! Мы уже уплатили все налоги.
– Да, мэм. Но они говорят, этого мало. Я сегодня в Джонсборо узнал.
– Ничего не понимаю, Уилл. О чем ты?
– Мисс Скарлетт, мне, конечно, жаль вас тревожить, у вас и без того забот хватает, но я обязан сказать. Говорят, заплатить вам нужно много больше, чем уже уплачено. Налог на Тару подняли до небес, уж поверьте мне, это самый высокий налог во всем округе.
– Но не могут же они заставить нас заново платить налог, когда мы уже уплатили все сполна!
– Мисс Скарлетт, вы не часто бываете в Джонсборо, и это даже хорошо. Теперь там не место для леди. А вот если б бывали, тогда знали бы, что там сейчас всем заправляет кучка мерзавцев: республиканцы с прихлебателями да «саквояжниками». Они бы вас до чертиков разозлили. А еще нефы нагличают, белых господ с тротуаров спихивают и…
– Да, но при чем тут наши налоги?
– Как раз к тому и веду, мисс Скарлетт. Эти мошенники, уж не знаю почему, решили взвинтить налоги на Тару, будто с нее тысячу кип хлопка получить можно. Я, как прослышал это, сразу кинулся собирать сплетни по салунам и вот что узнал: кто-то хочет купить Тару за гроши, когда ее за долги на шерифских торгах выставят, если вы новый налог не уплатите. А что уплатить вам не по силам, это всем хорошо известно. Не знаю только, кто именно зарится на Тару, не сумел выяснить. Но, думаю, Хилтон – тот трусливый тип, что женился на мисс Кэтлин, – знаете: уж больно недобро он смеялся, когда я его расспрашивал.
Уилл опустился на диван и принялся растирать обрубок ноги. По холодной погоде культя ныла, а ходить на плохо обитом деревянном протезе было тяжело. Скарлетт уставилась на него в ярости. Как он может так спокойно рассуждать о потере Тары? Продажа с молотка? А им всем куда прикажете деваться? Отдать Тару в чужие руки? Нет, об этом даже думать нельзя!
Скарлетт так увлеклась возрождением Тары, что и думать забыла о происходящем вокруг. Если надо было съездить по делам в Джонсборо и Фейетвилл, она отправляла туда Уилла или Эшли, а сама совсем перестала выезжать из поместья. И точно так же, как раньше она не слушала разговоров отца о готовящейся войне, так и сейчас пропускала мимо ушей все, что Уилл и Эшли говорили о начале Реконструкции.
Конечно, она знала, что прихлебатели – это южане, ради выгоды переметнувшиеся к республиканцам, а «саквояжники» – небогатые янки, подобно стервятникам слетевшиеся на Юг после капитуляции, уместив все свои пожитки в один ковровый саквояж. Ей уже доводилось несколько раз сталкиваться с Бюро содействия свободным гражданам, и опыт оказался не из приятных. Еще она слыхала, будто некоторые негры стали слишком нахальными, но у нее это в голове не укладывалось: за всю свою жизнь Скарлетт не видела ни одного нахального негра.
О многих вещах Эшли и Уилл сговорились ей не рассказывать. Реконструкция лишь усугубила беды, принесенные войной, однако мужчины решили умалчивать в домашних разговорах о наиболее тревожных деталях. А Скарлетт если изредка и прислушивалась к их разговорам, у нее все равно в одно ухо влетало, а из другого тут же вылетало.
Она слышала, например, слова Эшли о том, что к Югу относятся как к завоеванной территории и что политикой завоевателей движет в основном месть, но решила, что ее это совершенно не касается. Политика – это для мужчин. Уилл тоже как-то раз говорил, что Север ни за что не даст Югу подняться из руин. Что ж, подумала Скарлетт, мужчины вечно забивают себе голову всяким вздором. А что до нее самой, считала Скарлетт, раз уж янки не удалось побить ее однажды, значит, это им не удастся и теперь. Главное – работать как вол и выбросить из головы глупости о правительстве янки. В конце концов, война-то кончилась!
Скарлетт даже не догадывалась, что правила игры изменились и что честным трудом теперь нельзя заработать ни цента. По сути, Джорджия оказалась на военном положении. Янки разместили свои войска по всей ее территории, Бюро содействия свободным гражданам творило произвол и повсеместно устанавливало удобные себе правила.
Бюро, созданное федеральным правительством для трудоустройства праздношатающихся и бунтарски настроенных бывших рабов, тысячами переселяло их с плантаций в поселки и города. Бюро обеспечивало их едой, пока они бездельничали, и настраивало их против бывших хозяев. В местном представительстве Бюро главным был Джонас Уилкерсон, бывший управляющий Джералда, а в помощниках у него ходил Хилтон, муж Кэтлин Калверт. Эти двое усердно распространяли слухи, будто южане и демократы выжидают удобного случая, чтобы снова сделать негров рабами, и что единственный шанс избежать нового рабства – встать под защиту Бюро и республиканской партии.
Уилкерсон и Хилтон внушали неграм, что те якобы ничем не хуже белых и что будто бы вскоре будут разрешены браки между черными и белыми, а собственность их бывших владельцев поделят, и каждый негр получит по сорок акров земли и мула в придачу. Они поддерживали недовольство среди негров историями о жестокости белых хозяев, и старые добрые отношения между рабами и их хозяевами уже стали вытесняться ненавистью и подозрениями.
В своей работе Бюро опиралось на поддержку военных, а военные издавали множество противоречивых указов о том, как следует себя вести жителям завоеванных территорий. Под арест можно было попасть даже за непочтительное отношение к чиновникам Бюро. Были изданы военные указы о школах, о чистоте и порядке, о том, какие следует носить пуговицы на сюртуках, о торговле предметами потребления и практически обо всем на свете. Уилкерсон и Хилтон получили право вмешиваться в любые сделки Скарлетт и назначать собственные цены на все, что она захотела бы продать или поменять.
К счастью, Скарлетт почти не приходилось сталкиваться с этими проходимцами: Уиллу удалось ее убедить, что ей лучше заниматься плантацией, а с торговыми делами он прекрасно справится сам. Со свойственной ему мягкостью Уилл уже уладил без ведома Скарлетт много подобных трудностей. При необходимости он умел ладить и с прихлебателями, и с янки. Но новая проблема оказалась ему не по зубам. О повышении налогов и угрозе потерять Тару Скарлетт следовало дать знать немедленно.
Глаза Скарлетт яростно вспыхнули.
– Чертовы янки! – воскликнула она. – Мало того, что они вытрясли из нас все и довели до нищеты, так теперь еще и этих подлецов натравили?
Война закончилась, объявлен мир, а янки все еще могут ограбить ее, уморить голодом, выгнать из собственного дома. И до чего же она была глупа, полагая, что нужно лишь продержаться до весны, а все остальное уладится само собой. Сокрушительная новость, принесенная Уиллом, пришлась на самую тяжелую пору и стала последней каплей: весь год Скарлетт работала не разгибая спины, жила одной лишь надеждой и вот – дождалась.
– Ох, Уилл, а я-то думала, война кончилась, а с ней и все наши беды!
– Нет, мэм. – Он поднял свое простодушное деревенское лицо с лошадиной челюстью и посмотрел ей прямо в глаза. – Наши беды только начинаются.
– Сколько же они хотят с нас еще налогов?
– Триста долларов.
Ее будто оглушили. Три сотни долларов! Все равно что три миллиона.
– Но как же, – беспомощно забормотала она, – как же… мы должны как-нибудь достать эти триста долларов.
– Да, мэм, а еще радугу и луну в придачу.
– Но, Уилл! Они ведь не могут продать Тару. Как же…
Его светлые и обычно кроткие глаза вспыхнули такой ненавистью и горечью, что Скарлетт даже оторопела: ничего подобного она от него не ожидала.
– Не могут? И могут, и продадут, да еще и удовольствие получат! Мисс Скарлетт, наш край попал в самое пекло, извините за выражение. Эти «саквояжники» и прихлебатели имеют право голоса, а мы, демократы, – нет. Ни один демократ в этом штате не может голосовать, если в шестьдесят пятом в налоговых книгах за ним числилось больше двух тысяч долларов. В черный список попадают и ваш па, и мистер Тарлтон, и Макрей, и Фонтейны. Кто во время войны служил в чине полковника, тоже голосовать не может, а в нашем штате, мисс Скарлетт, бьюсь об заклад, полковников больше, чем во всей остальной Конфедерации. И кто состоял у правительства Конфедерации на службе, тоже без голоса, стало быть, выпадают все от нотариусов до судей, они теперь все по лесам прячутся! Янки хитрые: так устроили эту свою присягу на верность, что любой, кто до войны был хоть кем-то, сейчас голосовать не может. Словом, отмели всех, кто с мозгами, образованных и богатых.
Я-то, конечно, мог бы голосовать, кабы принял эту чертову присягу. Денег у меня в шестьдесят пятом не было, полковником я уж тем более не был и вообще никем. Да только не стану я им присягать. Ни за что на свете! Вот вели бы себя янки достойно, я бы присягнул, но теперь – ни за что. Можете включать меня в Союз, но подстраиваться под него я не стану. Не стану я им присягать, даже если меня навек лишат права голоса… а вот такой слизняк, как Хилтон, – он голосует, и проходимцы вроде Джонаса Уилкерсона, да белая шваль вроде Слэттери, да отщепенцы Макинтоши – они могут голосовать. И они теперь всем заправляют. Захотят удушить дополнительными налогами – они хоть дюжину на вас навесят. Захочет негр белого убить – пожалуйста! Его за это не повесят. Или же… – Уилл умолк, смешавшись, и оба они вспомнили, что случилось с белой женщиной на уединенной ферме неподалеку от Лавджоя. – Эти черномазые теперь могут делать с нами все, что им в голову взбредет, Бюро свободных граждан и солдаты поддержат их, а мы ни в выборах поучаствовать не можем, ни поделать ничего.
– Выборы! – воскликнула Скарлетт. – Выборы! Да разве выборы могут что-то изменить, Уилл? Мы ведь о налогах говорим… Уилл, всем известно, что Тара – отличная плантация. Мы могли бы заложить ее, и нам хватит денег уплатить налог.
– Вот умная вы женщина, мисс Скарлетт, а рассуждаете порой как самая что ни на есть дурочка. Кто даст вам денег под имущество? Кто, кроме «саквояжников»? А они так и так пытаются отобрать у вас Тару! У всех есть земля. И всем земли не хватает. Нельзя отдавать землю.
– У меня еще серьги с бриллиантами остались от янки. Мы могли бы их продать.
– Мисс Скарлетт, неужто вы думаете, что у кого-то здесь есть деньги на сережки? У людей на мясные обрезки денег нет, где им думать о побрякушках! И если у вас есть десять долларов золотом, клянусь богом, вы богаче всех остальных.
Снова повисла тишина. У Скарлетт было такое чувство, будто она бьется головой о каменную стену. Сколько же было за прошедший год таких каменных стен, которые ей пришлось пробивать головой?!
– И что мы делать будем, мисс Скарлетт?
– Не знаю, – пробормотала она и вдруг поняла, что ей все равно. Сил на эту новую стену уже не осталось. Скарлетт почувствовала, как от навалившейся усталости заломило кости. Зачем работать, бороться, изматывать себя, если в конце каждой битвы, словно издеваясь над тобой, уже поджидает поражение? – Не знаю, – повторила она, – но не говори об этом па. Это может его растревожить.
– Не скажу.
– Ты уже кому-нибудь сказал?
– Нет, я сразу отправился к вам.
Ну конечно, подумала Скарлетт, с плохими новостями все спешат прямо к ней, и она уже порядком устала от этого.
– А где мистер Уилкс? Может, он предложит какой-нибудь выход. – Уилл устремил на нее свой кроткий взгляд. Как и в тот первый день, когда Эшли вернулся домой, она почувствовала, что Уиллу все известно.
– В саду, колет дрова. Я слышал его топор, когда привязывал лошадь. Но денег у него уж точно не больше, чем у нас с вами.
– Это еще не значит, что я не могу с ним поговорить, если захочу, не так ли? – огрызнулась Скарлетт, вскакивая и отбрасывая пинком обрывок старого одеяла.
Уилл и бровью не повел, продолжая растирать озябшие руки у огня.
– Вы бы шаль накинули, мисс Скарлетт. На дворе сыро.
Хоть бы он был там один! С тех пор как он вернулся, ей ни минутки не удалось побыть с ним наедине. Рядом всегда был кто-то из домашних, вечно за его рукав цеплялась Мелани, словно желая лишний раз удостовериться, что он на самом деле вернулся. Этот жест счастливого обладания всякий раз рождал в душе у Скарлетт неистовый всплеск ревнивой злобы, несколько притихшей за те месяцы, когда она думала, что Эшли погиб. Теперь она твердо решила встретиться с ним наедине. На этот раз никто не помешает ей поговорить с ним с глазу на глаз.
Скарлетт шла через сад. Голые ветви нависали над головой, ноги промокли в сырой траве. До нее доносился стук топора: Эшли обтесывал выловленные из болота бревна на колья для забора. Восстановление изгородей, которые янки с таким азартом спалили, требовало сил и времени. Все требовало и сил и времени, подумала она устало, и все это ей надоело, опостылело, бесило до чертиков. Ах, если бы Эшли был ее мужем, а не мужем Мелани, какое это было бы счастье – подойти к нему, опустить голову ему на плечо, расплакаться и переложить на него свою ношу: пусть сам улаживает все как знает.
Она обогнула качающую ветвями на холодном ветру рощу гранатовых деревьев и увидела, как Эшли стоит, опираясь на свой топор, и отирает пот со лба тыльной стороной ладони. На нем были старые, износившиеся серые брюки и одна из рубашек Джералда – та самая, с кружевными манжетами, которую в старые добрые времена ее отец надевал только в суд да на пикник. Новому владельцу она оказалась явно коротка. Работа шла жаркая, и Эшли перебросил сюртук через ветку дерева. Когда Скарлетт подошла, он как раз устроил передышку.
Увидев Эшли в обносках, с топором в руке, Скарлетт всем сердцем ощутила горячий прилив любви к нему и негодования на несправедливость судьбы. Больно было смотреть на Эшли – безупречно элегантного, не знающего забот Эшли, – одетого в лохмотья и занятого грубой работой. Его руки не созданы для тяжелой работы, а тело – для простой рабочей одежды. Ему на роду написано носить добротное сукно и тонкое белье, жить в богатом поместье и вести светские беседы с приятными людьми, играть на фортепиано и писать возвышенные, ничего не значащие стихи.
Она не роптала, глядя на своего собственного ребенка в фартуке из мешковины, на своих сестер в старых, застиранных ситцевых платьях, мирилась с тем, что Уилл надрывается, как негр в поле, но видеть не могла, как мучается Эшли. Такая жизнь не для него, он слишком благороден и бесконечно дорог ее сердцу. Уж лучше самой колоть дрова, лишь бы не страдать, глядя, как этим занимается он.
– Говорят, Эйб Линкольн начинал с колки дров, – сказал он, когда она подошла ближе. – Представляете, к каким высотам я могу подняться!
Скарлетт нахмурилась. Он вечно подшучивал над их нелегким положением. Для нее же все имело важность и значение, поэтому его шуточки порой просто бесили ее.
Без подготовки она в двух словах выложила все принесенные Уиллом новости, чувствуя облегчение с каждым словом. Наверняка Эшли что-нибудь придумает. Он не сказал ни слова, лишь накинул ей на плечи свой сюртук, заметив, что она дрожит.
– Что ж, – прервала молчание Скарлетт, – не кажется ли вам, что нам нужно где-то раздобыть денег?
– Да, – ответил он, – но как?
– Это я вас спрашиваю, – ответила она с раздражением.
Чувство облегчения от того, что она поделилась с ним своими трудностями, испарилось. Пусть он не знает, что делать, но почему не утешит ее, почему не скажет… ну хотя бы что-то вроде: «О, мне так жаль»?
Он улыбнулся.
– С тех пор, как я вернулся сюда после войны, мне приходилось слышать только об одном человеке, у которого водятся деньги. Это Ретт Батлер, – сказал Эшли.
Неделю назад тетушка Питтипэт написала Мелани, что Ретт вернулся в Атланту с экипажем, парой отличных лошадей и полными карманами денег. Правда, она намекнула, что эти деньги достались ему нечестным путем, и поделилась предположением, о котором говорили по всей Атланте: Ретт каким-то образом присвоил мифические миллионы казны конфедератов.
– Давайте не будем о нем, – отрезала Скарлетт. – Этот человек – подлец. Но что же будет с нами?
Эшли опустил топор и отвел глаза. Казалось, его взгляд устремлен куда-то далеко-далеко, куда ей доступ закрыт.
– Хотел бы я знать, – вздохнул он, – что станет не только с нами и с Тарой, а со всем Югом.
Ей хотелось крикнуть ему: «К черту весь Юг! Что с нами будет?» – но она промолчала, ощутив новый прилив усталости. Нет, Эшли ей ничем не поможет.
– В конце концов случится то, что каждый раз происходит при крушении цивилизации. Выживут умные и смелые, остальные отсеются. Зато нам выпало наблюдать Gotterdammerung… Это поучительно, хотя и не слишком приятно.
– Что наблюдать?
– Гибель богов. Увы, мы, жители Юга, и впрямь мнили себя богами.
– Господи боже, Эшли Уилкс! Как вы можете нести чушь, когда отсев грозит именно нам!
Казалось, безысходное отчаяние, прозвучавшее в ее усталом голосе, проникло ему в душу и вернуло его на землю: он с нежностью взял ее руки в свои, повернул ладонями кверху и посмотрел на мозоли.
– Вот самые красивые руки, какие мне когда-либо доводилось видеть, – сказал он, легко прикасаясь к ним губами. – Они красивые, потому что сильные, и каждая мозоль – это медаль, Скарлетт, каждый волдырь – это награда за храбрость и бескорыстное, доброе сердце. Эти руки загрубели ради всех нас: вашего отца, девочек, Мелани, ребенка, негров и меня. Моя дорогая, я знаю, о чем вы думаете. Вы думаете: «Неисправимый и бестолковый идиот несет чушь о мертвых богах, когда живым людям угрожает опасность». Разве не так?
Она кивнула, мечтая лишь о том, чтобы он вечно держал ее за руки, но он отпустил их.
– И вы пришли ко мне, надеясь на помощь. А я ничем не могу помочь.
Эшли с горечью посмотрел на топор и кучу бревен.
– Мой дом разрушен, деньги пропали, а я ведь всегда принимал все это как должное, даже не задумываясь… Сейчас у меня нет ничего. Мне нет места в этом мире, а того мира, в котором я жил, больше не существует. Я ничем не могу помочь вам, Скарлетт. Я могу лишь смиренно учиться, чтобы в конце концов стать никудышным фермером. Но этим Тару не спасешь. Живя здесь за ваш счет, я прекрасно сознаю всю горечь сложившегося положения… да-да, Скарлетт, за ваш счет. Мне никогда не вернуть вам то, что по доброте душевной вы сделали для меня и моей семьи. С каждым днем я осознаю это все яснее. И с каждым днем все яснее вижу, насколько я бессилен перед обстоятельствами. С каждым днем мне все тяжелее принимать новую действительность, а все потому, что меня всегда преследовал этот проклятый страх перед реальностью как таковой. Вы понимаете, о чем я?
Скарлетт кивнула. Она понятия не имела, о чем он говорит, но, затаив дыхание, ловила каждое слово. Впервые Эшли заговорил с ней о том сокровенном, что занимало его мысли в те самые минуты, когда он казался таким далеким. Она взволнованно затрепетала, словно в ожидании некоего откровения.
– Мое нежелание смотреть в глаза неприкрытой реальности – это проклятие. До войны жизнь для меня была не более реальной, чем театр теней. Меня это устраивало. Мне не нравится, когда вещи обретают ясную форму. Я предпочитаю видеть мир слегка размытым и туманным. – Он замолчал и едва заметно улыбнулся, дрожа от холодного, проникающего под тонкую рубашку ветра. – Иными словами, Скарлетт, я трус.
Разговор о тенях и туманных формах не имел для Скарлетт никакого смысла, а вот последние слова были сказаны на понятном ей языке. Это неправда, она-то знала. В нем не было трусости. Его стройное тело всеми своими благородными линиями говорило о стоявших за ним поколениях храбрых и отважных мужчин, к тому же Скарлетт знала все о его боевых заслугах.
– Нет, это неправда! Разве трус мог бы вскочить на ствол орудия при Геттисберге и повести за собой людей? Разве сам генерал написал бы Мелани письмо о трусе? И…
– Это не храбрость, – устало возразил Эшли. – Сражение – это как шампанское: одинаково ударяет в голову и трусам, и героям. Любой дурак может стать храбрецом в бою, когда выбор невелик: не будешь храбрым, быть тебе убитым. Я о другом. Моя трусость значительно хуже, чем если бы я бежал с поля боя, заслышав первые залпы орудий.
Он говорил медленно и с трудом, словно каждое слово причиняло ему боль, казалось, он со скорбью в сердце слушает себя со стороны. Будь на его месте любой другой, Скарлетт презрительно пресекла бы подобные речи, приписав их ложной скромности и попытке напроситься на комплименты. Но Эшли, похоже, знал, о чем говорил, а в его взгляде читалось нечто непонятное: не страх, не сожаление, но обреченная покорность некоей силе – неизбежной и неодолимой. Зимний ветер дохнул холодом на ее промокшие лодыжки, и она снова задрожала, но скорее не от ветра, а от страха, порожденного словами Эшли.
– Но чего же вы боитесь, Эшли?
– Этому нет имени. Есть такие вещи, которые покажутся очень глупыми, если облечь их в слова. В общем, я боюсь того, что жизнь вдруг становится слишком реальной и приходится лицом к лицу сталкиваться со многими простейшими вещами. Нет, меня совсем не смущает, что приходится колоть дрова в грязи, но я против того, что за этим стоит. Для меня невыносима мысль о том, что красота прежней жизни, которую я так любил, утрачена навсегда. Скарлетт, до войны жизнь была прекрасна. Сколько в той жизни было блеска и очарования! Она была совершенна и безупречна, полна гармонии, как древнегреческое искусство. Возможно, такой она была не для всех. Теперь-то я это понимаю. Но для меня жизнь в Двенадцати Дубах была чудесной. И я принадлежал ей. Я был частью ее. И вот ее нет, а я не могу найти своего места в этом новом мире, и мне страшно. Теперь я понимаю, что в той старой жизни я наблюдал за игрой теней. Избегал всего, что не было туманным, – людей и ситуаций, которые оказывались слишком реальными, слишком живыми. Меня возмущало их вторжение. Вот поэтому я старался избегать и вас, Скарлетт. Вы тоже были слишком полны жизни, слишком реальны, а я был трусом, отдающим предпочтение теням и мечтам.
– Но… но как же Мелли?
– Мелани – нежнейшая из моих грез. Если бы не война, я так и прожил бы счастливым затворником в Двенадцати Дубах, довольствуясь наблюдением за тем, как жизнь проходит мимо, и никогда не становясь ее частью. Но с приходом войны передо мной предстала жестокая реальность. В моей первой битве – вы помните, это было при Булл-Ране – я впервые увидел, как друзей моего детства разрывает в клочья снарядами, услышал дикое ржание умирающих лошадей и впервые испытал ужас при виде скрюченных, истекающих кровью тел, убитых мной. Но это еще не самое страшное на войне, Скарлетт. Самое страшное, Скарлетт, это люди, с которыми мне приходилось жить. Всю жизнь я отгораживался от людей. Тщательно выбирал немногих друзей. И только война показала мне, что я жил в вымышленном мире, населенном придуманными мной людьми. Война показала мне, что представляют собой люди на самом деле, но не научила жить среди них. И, боюсь, мне никогда этой науки не постичь. Теперь я понимаю: чтобы содержать жену и ребенка, мне придется жить среди людей, с которыми у меня нет ничего общего. Вы, Скарлетт, берете быка за рога и поворачиваете, куда вам нужно. Но где же теперь мое место в жизни? Признаюсь, мне страшно.
В его тихом голосе слышалась безысходная печаль. Скарлетт ничего не понимала и все же отчаянно цеплялась за отдельные слова, пытаясь уловить их смысл, но слова ускользали от нее, разлетались, как дикие птицы. Что-то мучило Эшли, что-то жестоко преследовало его, а она никак не могла понять, в чем дело.
– Скарлетт, даже я сам не знаю, когда именно суровая правда предстала передо мной и заставила понять, что в моем любимом театре теней спектакль окончен. Возможно, как раз в первые пять минут битвы при Булл-Ране, когда упал на землю первый застреленный мной человек. Тогда я понял: все кончено, я больше не смогу быть просто зрителем. Неожиданно я сам оказался на сцене, сам получил роль, сам был действующим лицом и выполнял бессмысленные движения. Мой маленький внутренний мир исчез под давлением людей, чьих поступков и мыслей я не понимал, людей, с которыми у меня было не больше общего, чем с готтентотами. Они растоптали мой мир своими грязными сапогами, и не осталось ни единого уголка, куда я мог бы спрятаться, когда все вокруг становилось невыносимым. В тюрьме я думал: «Вот закончится война, и я смогу вернуться к прежней жизни, к прежним мечтам и снова буду наблюдать игру теней». Но, Скарлетт, пути назад нет. А та жизнь, что нам предстоит, что нас уже окружает… она еще хуже войны, хуже тюрьмы, а для меня даже хуже смерти… Как видите, Скарлетт, я наказан за свои страхи.
– Но, Эшли, – проговорила она, утопая в зыбучих песках непонимания, – если вы боитесь, что мы будем голодать… нет… да нет же… о, Эшли, мы справимся, мы что-нибудь придумаем! Обязательно придумаем!
На мгновение его взгляд вернулся к ней, в его огромных глазах, серых и блестящих, засветилось восхищение. Затем этот взгляд вдруг опять устремился куда-то вдаль, и Скарлетт с ужасом поняла, что думает он не о голоде. Они всегда походили на двух людей, говорящих на разных языках, но она так сильно любила его, что, когда он отгораживался от нее – вот как сейчас, – ей казалось, что теплое солнышко закатилось, оставив ее брести в одиночестве по холодной вечерней росе. Ей хотелось схватить его за плечи и обнять, заставить его почувствовать, что она живая женщина из плоти и крови, а не что-то такое, о чем он читал или мечтал. Если бы только она могла ощутить то единение с ним, то слияние, о котором мечтала с того далекого дня, когда он вернулся из Европы и улыбнулся ей, стоя на ступеньках Тары!
– Голод – это, конечно, невесело, – заметил Эшли. – Знаю, мне самому приходилось голодать, но я не боюсь голода. Я боюсь столкнуться с реальностью, лишенной неторопливой прелести нашего старого мира, которого больше нет.
В отчаянии Скарлетт подумала, что Мелани поняла бы все, о чем он говорит. Мелли и Эшли всегда говорили о подобных глупостях: о стихах, книгах, мечтах, о лунных лучах и звездной пыли. Он не боится того, что приводит ее в ужас: колик в пустом желудке, режущего холодного ветра, изгнания из Тары. Он теряется перед другим, совершенно неведомым ей страхом, перед чем-то, чего она и представить себе не может. Бог свидетель, чего еще можно бояться в этом изломанном мире, если не голода, холода и потери дома?
А она-то думала, что стоит только вслушаться повнимательнее, как она все поймет и найдет ответ для Эшли.
– Простите меня, Скарлетт, за такие разговоры. Я не смогу объяснить вам так, чтобы вы поняли, ведь вы не знаете, что такое страх. У вас львиное сердце, вы начисто лишены воображения, чему я очень завидую. Вы никогда не станете избегать реальности и никогда не ударитесь в бегство подобно мне.
– Бегство!
Из всего, что он сказал, это было единственное понятное ей слово. Ну конечно, как и она, Эшли тоже устал бороться и тоже хотел бежать. Ее дыхание участилось.
– О, Эшли, – воскликнула она, – вы ошибаетесь. Я тоже хочу бежать. Я так устала от всего этого!
От удивления его брови поползли вверх. Скарлетт лихорадочно схватила его руку.
– Послушайте, – поспешно заговорила она, путаясь в словах, – честное слово, я страшно устала от этой жизни. Устала до смерти, просто сил нет. Не хочу больше все это терпеть. Я боролась за еду и деньги, полола сорняки и рыхлила землю, собирала хлопок и даже пахала, пока были силы. Эшли, поверьте мне, Юг мертв! Мертв! Янки, вольные негры и «саквояжники» заполучили все, а нам не осталось ничего. Эшли, давайте убежим!
Он наклонил голову и пристально заглянул в ее пылающее лицо.
– Да, давайте сбежим, бросим всех их! Я устала работать на других. О них кто-нибудь позаботится. Всегда есть кто-нибудь, кто позаботится о тех, кто не может сделать этого сам. Эшли, давайте сбежим вместе – только вы и я. Мы можем уехать в Мексику, мексиканской армии как раз нужны офицеры, мы будем счастливы там. Я бы работала для вас, Эшли. Я бы все для вас сделала. Я знаю, вы не любите Мелани…
Он испуганно взглянул на нее и начал было говорить, но его слова потонули в потоке ее речи.
– В тот день, помните, вы сказали, что любите меня больше, чем ее… вы ведь помните тот день? И я знаю, что вы не изменились! Все осталось как прежде, я же вижу. И вы только что сказали, что она всего лишь мечта… О, Эшли, давайте уедем! Я могла бы сделать вас таким счастливым! И еще, – злорадно добавила Скарлетт, – Мелани уже не сможет… доктор Фонтейн сказал, что у нее больше не будет детей, а я могла бы подарить вам…
Глава 1
Скарлетт О’Хара не была красавицей, но мужчины вряд ли отдавали себе в этом отчет, если они, подобно близнецам Тарлтонам, становились жертвами ее чар. Очень уж причудливо сочетались в ее лице утонченные черты матери - местной аристократки французского происхождения - и крупные, выразительные черты отца - пышущего здоровьем ирландца. Широкоскулое, с точеным подбородком лицо Скарлетт невольно приковывало к себе взгляд. Особенно глаза - чуть раскосые, светло-зеленые, прозрачные, в оправе темных ресниц. На белом, как лепесток магнолии, лбу - ах, эта белая кожа, которой так гордятся женщины американского Юга, бережно охраняя ее шляпками, вуалетками и митенками от жаркого солнца Джорджии! - две безукоризненно четкие линии бровей стремительно взлетали косо вверх - от переносицы к вискам.
Словом, она являла взору очаровательное зрелище, сидя в обществе Стюарта и Брента Тарлтонов в прохладной тени за колоннами просторного крыльца Тары - обширного поместья своего отца. Шел 1861 год, ясный апрельский день клонился к вечеру. Новое зеленое в цветочек платье Скарлетт, на которое пошло двенадцать ярдов муслина, воздушными волнами лежало на обручах кринолина, находясь в полной гармонии с зелеными сафьяновыми туфельками бел каблуков, только что привезенными ей отцом из Атланты. Лиф платья как нельзя более выгодно обтягивал безупречную талию, бесспорно самую тонкую в трех графствах штата, и отлично сформировавшийся для шестнадцати лет бюст. Но ни чинно расправленные юбки, ни скромность прически - стянутых тугим узлом и запрятанных в сетку волос, - ни степенно сложенные на коленях маленькие белые ручки не могли ввести в обман: зеленые глаза - беспокойные, яркие (о сколько в них было своенравия и огня!) - вступали в спор с учтивой светской сдержанностью манер, выдавая подлинную сущность этой натуры. Манеры были результатом нежных наставлений матери и более суровых нахлобучек Мамушки. Глаза дала ей природа.
По обе стороны от нее, небрежно развалившись в креслах, вытянув скрещенные в лодыжках, длинные, в сапогах до колен, мускулистые ноги первоклассных наездников, близнецы смеялись и болтали, солнце било им в лицо сквозь высокие, украшенные лепным орнаментом стекла, заставляя жмуриться. Высокие, крепкотелые и узкобедрые, загорелые, рыжеволосые, девятнадцатилетние, в одинаковых синих куртках и горчичного цвета бриджах, они были неотличимы друг от друга, как две коробочки хлопка.
На зеленом фоне молодой листвы белоснежные кроны цветущих кизиловых деревьев мерцали в косых лучах закатного солнца. Лошади близнецов, крупные животные, золотисто-гнедые, под стать шевелюрам своих хозяев, стояли у коновязи на подъездной аллее, а у ног лошадей переругивалась свора поджарых нервных гончих, неизменно сопровождавших Стюарта и Брента во всех их поездках В некотором отдалении, как оно и подобает аристократу, возлежал, опустив морду на лапы, пятнистый далматский дог и терпеливо ждал, когда молодые люди отправятся домой ужинать.
Близнецы, лошади и гончие были не просто неразлучными товарищами - их роднили более крепкие узы. Молодые, здоровые, ловкие и грациозные, они были под стать друг другу одинаково жизнерадостны и беззаботны, и юноши не менее горячи, чем их лошади, - горячи, а подчас и опасны, - но при всем том кротки и послушны в руках тех, кто знал, как ими нужно управлять.
И хотя все трое, сидевшие на крыльце, были рождены для привольной жизни плантаторов и с пеленок воспитывались в довольстве и холе, окруженные сонмом слуг, лица их не казались ни безвольными, ни изнеженными. В этих мальчиках чувствовалась сила и решительность сельских жителей, привыкших проводить жизнь под открытым небом, не особенно обременяя свои мозги скучными книжными премудростями. Графство Клейтон в Северной Джорджии было еще молодо, и жизнь там, на взгляд жителей Чарльстона, Саванны и Огасты, пока что не утратила некоторого налета грубости. Более старые и степенные обитатели Юга смотрели сверху вниз на новопоселенцев, но здесь, на севере Джорджии, небольшой пробел по части тонкостей классического образования не ставился никому в вину, если это искупалось хорошей сноровкой в том, что имело подлинную цену. А цену имело уменье вырастить хлопок, хорошо сидеть в седле, метко стрелять, не ударить в грязь лицом в танцах, галантно ухаживать за дамами и оставаться джентльменом даже во хмелю.
Все эти качества были в большой мере присущи близнецам, которые к тому же широко прославились своей редкой неспособностью усваивать любые знания, почерпнутые из книг. Их родителям принадлежало больше денег, больше лошадей, больше рабов, чем любому другому семейству графства, но по части грамматики близнецы уступали большинству своих небогатых соседей - «голодранцев», как называли белых бедняков на Юге.
Как раз но этой причине Стюарт и Брент и бездельничали в эти апрельские послеполуденные часы на крыльце Тары. Их только что исключили из университета Джорджии - четвертого за последние два года университета, указавшего им на дверь, и их старшие братья. Том и Бойд, возвратились домой вместе с ними, не пожелав оставаться в стенах учебного заведения, где младшие пришлись не ко двору. Стюарт и Брент рассматривали свое последнее исключение из университета как весьма забавную шутку, и Скарлетт, ни разу за весь год - после окончания средней школы, Фейетвиллского пансиона для молодых девиц, - не взявшая по своей воле в руки книги, тоже находила это довольно забавным.
Вам-то, я знаю, ни жарко ни холодно, что вас исключили, да и Тому тоже, - сказала она, - А вот как же Бойд? Ему как будто ужасно хочется стать образованным, а вы вытащили его и из Виргинского, и из Алабамского, и из Южно-Каролинского университетов, а теперь еще и из университета Джорджии. Если и дальше так пойдет, ему никогда не удастся ничего закончить.
Ну, он прекрасно может изучить право в конторе судьи Пармали в Фейетвилле, - беспечно отвечал Брент. - К тому же наше исключение ничего, в сущности, не меняет. Нам все равно пришлось бы возвратиться домой еще до конца семестра.
Так ведь война, глупышка! Война должна начаться со дня на день, и не станем же мы корпеть над книгами, когда другие воюют, как ты полагаешь?
Вы оба прекрасно знаете, что никакой войны не будет, - досадливо отмахнулась Скарлетт. - Все это одни разговоры. Эшли Уилкс и его отец только на прошлой неделе говорили папе, что наши представители в Вашингтоне придут к этому самому… к обоюдоприемлемому соглашению с мистером Линкольном по поводу Конфедерации. Да и вообще янки слишком боятся нас, чтобы решиться с нами воевать. Не будет никакой войны, и мне надоело про нее слушать.
1«. Если вы не как все, то всегда будете одиноки - всегда будете стоять в стороне не только от ваших сверстников, но и от поколения ваших родителей, и от поколения ваших детей. Они никогда вас не поймут, и что бы вы ни делали, это будет их шокировать. А вот ваши деды, наверно, гордились бы вами и говорили бы: «Сразу видна старая порода». Да и ваши внуки будут с завистью вздыхать и говорить: «Эта старая кляча, наша бабка, видно, была ох какая шустрая!» - и будут стараться подражать вам.»
Читать онлайн книгу «Унесенные ветром»
Обзор
Название этого романа знает едва ли не каждый человек, а сама книга уже столетие не теряет актуальности и остается одним из самых популярных произведений высокого порядка. Роман Маргарет Митчелл «Унесенные ветром» - это один из редких примеров, когда человек является автором единственной в своей жизни книги, ставшей при этом классикой и абсолютным бестселлером. Четко продуманная сюжетная линия, удивительно тонкое изображение характеров главных героев, где на грани с беспощадным цинизмом прорисовываются черты настоящих людей.
«Унесенные ветром» вызывает бурю эмоций у читателей и критиков, не оставляя равнодушным ни один лагерь. Примечателен факт, что создал его не именитый писатель, а милая домохозяйка, которая оставила журналистскую деятельность и большую часть жизни вела достаточно уединенный быт в тихой местности Соединенных Штатов. Ровно десять лет женщина вела работу над шедевром, а в ее доме были повсюду разбросаны бумажки, над которыми постоянно подшучивали гости Митчелл, да и сама она по-доброму потешалась. Кстати, книгу можно скачать бесплатно в удобном формате epub или fb2.
Описание книги: о чем рассказывает нам автор?
Действие романа начинается в уютном семейном поместье, где живет главная героиня Скарлетт О’Хара. Читатель видит благоденствие и процветание их земель, счастливую и беззаботную жизнь юной девушки, которая обожает примерять дорогие наряды, флиртовать с кавалерами и вести образ жизни настоящей барышни. Но в спокойную жизнь людей вмешивается конфликт с политико-экономической повесткой. Янки и разгорающаяся война. Крах прежней жизни и тотальная обреченность. Но так ли это на самом деле? Ведь Скарлетт - это девушка, в характере которой есть упорность, своенравность и умение добиваться цели. А самое главное - это умение быть сильной и не сдаваться, невзирая ни на какие внешние посылы. А их было много. О’Хара теряет практически всех близких, рискует лишиться семейного гнезда, став абсолютно нищей.
Где хрупкая героиня черпает свои внутренние силы? Сложно ли быть смелой, когда твои земли атакованы врагом, разорившим твою семью и уничтожившим размеренную жизнь? Безусловно. Героиня Маргарет Митчелл учит читателя не сдаваться, вдохновляет своей убежденностью и верой в то, что преодолимо всё. Без исключений. Однако, кроме сильных сторон автор показывает и другую Скарлетт, которая мало осознает свои истинные внутренние мотивы. Персонажи книги выступают яркими примерами человеческих заблуждений, способных привести к печальным последствиям. «Унесенные ветром» - роман, который можно скачать бесплатно, рассказывает об истинной любви и ценностях, об отваге и чертогах человеческой души.
В первое время после издания романа Митчелл приводили в ужас восторженные отзывы о Скарлетт. А после того, как один репортер поинтересовался, не списала ли она с себя образ героини, Маргарет пришла в возмущение и парировала: «Скарлетт проститутка, а я - нет!». Мнение читателей от авторских высказываний не менялось. Возможно, сама Митчелл недооценила собственную героиню, позволяя выражаться о ней нелицеприятно. Но уже на премьере художественного фильма «Унесенные ветром», она искренне благодарила читателей за то, что они называют Скарлетт «решительной и достойной восхищения девушкой». «Унесенные ветром» - читать онлайн бесплатно или скачать книгу можно на нашем сайте.
Маргарет Митчелл «Унесенные ветром»: с чего начиналось
Произведение уносит читателя в XIX век, когда начинается история 16-летней Скарлетт О’Хара в 1861 году и продолжается в течение 12 лет, до 1873 года. События происходят на фоне гражданских столкновений между Севером и Югом Соединенных Штатов, мнения которых относительно рабовладельческой силы категорически разошлись. На северных землях преобладали заводы, которым требовались наемные работники, южные земли занимались обработкой полей, где рабы оказывались идеальным вариантом. Гражданские столкновения, подкрепленные заявлением Севера на отмену рабовладения и ответным желанием Юга создать отдельное государство, приводят к печальным военным событиям, на фоне которых проходит сюжетная линия романа.
Скарлетт О’Хара - девушка смешанного происхождения, в ней течет ирландская и французская кровь, которая наделила ее не только стойкими чертами характера, но добавила ей редкой привлекательности. С легкостью она могла очаровать любого мужчину, будучи убежденной в собственной неотразимости. Тонкой ниточкой роман сообщает читателю, что излишнее самолюбование может обернуться горькой утратой, но понимание приходит слишком поздно. А пока Скарлетт безудержно влюблена в Эшли Уилкса, объявившем о помолвке с Мелани, которую главная героиня видела дурнушкой и полной неудачницей.
Убежденность О’Хара в своих чарах настолько сильна, что в голову ей приходит решение откровенно поговорить с Эшли, рассказать ему о своих чувствах, после чего он точно «прозреет», пожелав обручиться с ней. Но Эшли отличало благородство и, обещав руку и сердце одной, хоть и не любимой, он не мог повернуть в другую сторону. Несмотря на любовь к Скарлетт, Уилкс женится на Мелани, а героиня подвергается насмешкам, поскольку их разговор был подслушан вторым главным героем романа - Реттом Батлером.
Самолюбие Скарлетт задето, ею овладевает чувство мести насмешникам и предмету своего обожания. Недолго думая, она становится женой брата Мелани, в которого влюблена одна из насмешниц, и давнего поклонника главной героини - Чарльза Гамильтона. Стремительно принятое решение позволяет состояться свадьбе уже через две недели и всего за один день до бракосочетания настоящего любимого.
Война: беззащитные героини остаются совсем одни
Вскоре начинается полномасштабная война, где Гамильтон нелепо погибает, даже не успев поучаствовать в боях. В разбитом южанами лагере он заболевает корью и умирает, оставив юную героиню вдовой с маленьким наследником. Жизнь Скарлетт резко меняется. Наступают времена безысходности, обнищания и осознания изменить сложившуюся ситуацию. Поскольку перспектива до конца жизни носить траур, перебиваясь с крохи на кроху, О’Хара не устраивала, она принимает решение уехать в Атланту к родителям Гамильтона. Вместе с сыном они поселяются в доме тети Питти, где живут Уилксы. Скарлет вновь питает надежды завоевать любовь Эшли, проживая в одной семье и непосредственной близости.
Здесь же Маргарет Митчелл вновь сталкивает свою героиню с Батлером. Ретт видит Скарлетт уже не той юной беззаботной девушкой и пытается вернуть ей прежнее ощущение жизни, наполненное радостью и беспечностью. О’Хара, несмотря на запреты общества о ношении траура, расстается с печальным обличием и позволяет себе снова стать счастливой. Периодически дерзкий Батлер отпускает колкие замечания и не всегда приятные шутки в адрес героини, которая и не догадывается о том, что этот человек неисчислимо богат.
Военные события меняют жизнь Атланты. Знакомых лиц становится все меньше, город наполняется новыми людьми, разрушая прежний уклад и семейную атмосферу города, в котором все друг друга знали. После Рождества, проведенного вместе с мужем, Мелани объявляет о своей беременности, которая сопровождается осложнениями. Эшли нет рядом. Он пропадает на войне, скорее всего став пленником. Ретт предлагает Скарлетт отношения, но получает отказ. Она продолжает думать об Уилксе, которому обещала присматривать за Мелани, помогать ей.
В город начинают проникать янки, жители постепенно покидают территорию. Беременная Мелани не в состоянии перенести тяжелый переезд, поэтому Скарлетт решает остаться. Между тем, ее настигают мысли, что лучше бы Мелани умереть и не быть для нее обузой. Несчастная жена Эшли, наделенная чистым сердцем, отзывчивостью и добротой души, даже не подозревала о влечении Скарлетт к собственному мужу, испытывая к ней искреннюю любовь и теплоту. Мелани оказалась единственной настоящей подругой героини, о чем О’Хара начинает понимать только впоследствии. Роды Мелани пришлись на день падения Атланты, Скарлетт помогает родиться малышу Бо Уилксу.
Ретт Батлер узнает о рождении ребенка, умудряется найти повозку и они стремительно покидают Атланту, осажденную врагом. Девушки наконец-то чувствуют себя в безопасности, но Ретт сообщает им о планах записаться в конфедераты и отправиться на защиту страны. Скарлетт овладевает ужас, в сердцах она дает клятву ненавидеть Батлера до конца своих дней. Отсюда автор поворачивает сюжет в сторону Тары - семейного поместья, куда возвращается Скарлетт с Мелани и детьми.
Главные герои возрождают Тару
Добравшись до любимой Тары, они видят пришедшие в упадок земли, заброшенный дом, полную разруху и пустоту. Все темнокожие работники поместья разбежались, но остались самые преданные семейству слуги - нянечка, лакей и его жена. Они рассказывают Скарлетт о страшных событиях. О кончине ее матери, которая ухаживала за пораженными тифом сестрами и совсем немножко не дождалась возвращения дочери. Следом героиня узнает о смерти отца, который не сумел пережить горьких утрат, лишился рассудка и вскоре угас.
Скарлетт решает восстановить Тару, чего бы ей это не стоило. Навалившиеся заботы о людях, которые в ней нуждались, о доме и землях, которые жаждали новой жизни, толкают ее на решительные действия. Общими усилиями они наводят порядок в поместье, возрождают земледелие, собирают первый урожай. О’Хара показывает себя прекрасным управленцем, с которым Тара вновь расцветает, поселяя в сердце благоденствие, надежду на хорошие времена. Но сложности на этом не заканчиваются.
Наступает момент тотального безденежья, платить налог на землю оказывается нечем. Поступившись гордостью, Скарлетт решается попросить помощи у Батлера. Она отправляется в Атланту, где узнает о тюремном заключении своего несостоявшегося благодетеля. Обескураженная известием, в отчаянии и нежелании прощаться с Тарой, Скарлетт соглашается стать женой Фрэнка Кеннеди, состоятельного предпринимателя. О’Хара обзаводится лесопилкой, занимается коммерческими делами магазина Фрэнка, а угроза потерять земли отступает.
У пары рождается девочка. Тем временем с войны уже вернулся Эшли, которому предложили работу в северной части страны, но сердце Скарлетт по-прежнему принадлежит только ему, а мысли о расставании становятся невыносимы. Она устраивает Уилкса на лесопилку, продолжает всецело заботиться о нем, лелея мечту о совместной жизни.
В скором времени О’Хара едет на лесопилку и подвергается нападению темнокожих. Фрэнк, узнав о происшествии, отправляется в лагерь вольных негров и погибает в столкновении с ними. На похоронах мужа вдова встречает Батлера, успевшего освободиться, и получает от него очередное предложение, которое на этот раз принимает. Ретт становится отцом маленькой Бонни, которую обожает, всячески балует.
Главная героиня продолжает думать об Эшли, иногда воображая его в своем семейном ложе на месте мужа. У пары начинаются проблемы в отношениях, они отдаляются внутренне и по инициативе Скарлетт спят в отдельных спальнях. Однажды ночью Ретт проник в комнату к жене и взял ее силой, чего впоследствии устыдился и принял решение уехать. Батлер пропадает на несколько недель, а по возвращении супруга сообщает ему о своей беременности. Взбешенный, он усомнился в отцовстве, задев чувства жены. Ситуация накаляется, перерастая в горячую ссору, во время которой героиня падает с лестницы и теряет ребенка.
Спустя несколько недель 4-летняя Бонни трагически погибает. Катаясь на пони, девочка неловко падает и ломает шею. Внезапное горе окончательно проводит холодную линию между Реттом и Скарлетт, которая винит в случившемся мужа, поскольку он баловал малышку и позволял творить все, что ей вздумается.
Последние утраты главной героини
Следующая потеря в жизни Скарлетт - это смерть Мелани во время рождения их второго с Эшли ребенка. Перед смертью она напоминает Скарлетт о том, что Ретт ее очень любит. Только в момент потери друга О’Хара понимает, насколько дорога была ей Мелани. Она чувствует искреннюю любовь к умирающей и в этот момент к ней приходит осознание сути своей любви к Эшли, которую она пронесла через всю жизнь. Как ни печально, но героиня отчетливо понимает и говорит себе, что никогда не любила его по-настоящему, а лишь гонялась за призраками прошлого, которые сама себе придумала, движимая жаждой мести. После смерти жены и Эшли Уилкс осознал, что любил он только Мелани, а к Скарлетт испытывал лишь влечение.
В завершение героиня приходит к осознанию трепетной к любви по отношению к Ретту Батлеру, который навсегда оставил ее, не выдержав холодности отношений и постоянной тени Уилкса между ними. Гордая Скарлетт смотрит вслед уходящему от нее Батлеру, а после уезжает в Тару. Книга завершается словами: «Я подумаю обо всем этом завтра, в Таре. Тогда я смогу. Завтра я найду способ вернуть Ретта. Ведь завтра уже будет другой день».
Описание книги «Унесенные ветром»
Согласно легенде, создание романа "Унесенные ветром" началось с того, как Маргарет Митчелл написала главную фразу последней главы: "Ни одного из любимых ею мужчин Скарлетт так и не смогла понять и вот - потеряла обоих". Последующая работа над произведением продолжалась около десяти лет и потребовала от писательницы огромной самоотдачи и напряженного труда. Стремясь проникнуть в самый дух эпохи, Митчелл кропотливо изучала историю родной Атланты, использовала газеты и журналы середины XIX века. На страницах ее рукописи оживали рассказы очевидцев Гражданской войны и семейные предания. Некоторые сцены Митчелл переписывала по четыре-пять раз, а что касается первой главы, писательницу удовлетворил лишь 60-й вариант! Роман, вышедший весной 1936 года, имел беспрецедентный успех и сразу побил все рекорды по популярности и тиражам во всей истории американской литературы. А одноименная экранизация с Вивьен Ли и Кларком Гейблом в главных ролях завоевала 10 премий "Оскар" и стала одной из самых знаменитых лент в истории мирового кинематографа.
Описание добавлено пользователем:
Андрей Сергеев
«Унесенные ветром» - сюжет
Роман охватывает события, происходившие в течение 12 лет, в период с 1861 по 1873 годы.
Это история гражданской войны между северными промышленными и южными земледельческими штатами Америки. Политическая и экономическая обстановка в стране складывалась таким образом, что северянам для работы на заводах невыгодно было держать рабов, им нужны были вольнонаёмные работники, в то время как южанам для работы в полях идеально подходили рабы. В результате, в ответ на требования Севера об отмене рабовладения южные штаты попытались образовать своё собственное государство. С этого и началась война.
Юная Скарлетт О’Хара, наполовину ирландка, наполовину француженка, обладает редким даром - очаровывать мужчин. Она уверена: все от неё без ума, особенно Эшли Уилкс. Но вскоре красавицу постигает первое разочарование: Эшли помолвлен со своей кузиной Мелани, которая кажется Скарлетт неудачницей и дурнушкой.
Скарлетт уверена, что стоит ей только объясниться с Эшли, как всё чудесным образом вернётся на круги своя, и Эшли тут же сделает ей предложение руки и сердца. Выслушав её признание, Эшли отвечает, что их чувства взаимны, однако он не может нарушить своего слова и поэтому женится на Мелани. В довершение, оказывается, что их разговор случайно подслушал Ретт Батлер - человек с изрядно подмоченной репутацией. В смятении Скарлетт выбегает из библиотеки, где всё случилось, и слышит, как её обсуждают знакомые девушки, среди которых сёстры Эшли и Мелани.
Желая отомстить сестрам Индии и Милочке Уилкс и Эшли, собирающемуся жениться на Мелани, она принимает предложение Чарльза Гамильтона, брата Мелани и поклонника Милочки. Через две недели она выходит за него замуж за день до свадьбы Эшли Уилкса и Мелани Гамильтон.
Начинается война. Чарльз погибает в лагере южан, подхватив корь и даже не успев попасть в бой, оставив жене в наследство сына Уэйда. Ей 17 лет, но она вдова, ей придется носить траур до конца своей жизни, которая, впрочем, для неё закончена. Нет больше танцев и поклонников, нет беззаботности и счастья. Напуганная и шокированная столь быстрой переменой в жизни, Скарлетт едет в Атланту к родственникам мужа. Она останавливается у тёти Питти, там же живёт и Мелани. Зная это, Скарлетт не теряет надежду быть ближе к Эшли.
Там она вновь встречает Ретта, который теперь помогает ей вернуть былую беззаботность, уверяет, что для неё не всё потеряно. И хотя она идёт против принятых в обществе правил и снимает траур раньше времени, Скарлетт счастлива. Единственное, что отравляет её жизнь - едкие замечания и шуточки Ретта, который, оказывается, несметно богат и оказывает Скарлетт знаки внимания.
Строгие взгляды южан на условности постепенно меняются, война диктует свои правила, молодые девушки - а Скарлетт уже считается почтенной матроной, хотя ей всего 19 лет - позволяют себе то, чего она сама себе никогда бы не позволила. Привычный мир рушится: раньше все жили своим тесным кругом, знали друг друга с детства, теперь же эти мальчишки в чужих краях, а Атланта наполнена новыми лицами.
После рождественского отпуска Эшли Мелани объявляет, что беременна. Беременность протекает очень тяжело, Эшли пропал без вести и, судя по всему, находится в плену. Тем временем, Ретт Батлер предлагает Скарлетт стать его любовницей, но получает отказ.
Янки подходят всё ближе и ближе к Атланте, жители покидают город. Нужно бежать, но Мелани не выдержит переезда, а Скарлетт, связанная обещанием заботиться о Мелани и ребёнке, данным Эшли, не может её оставить, хотя её посещают мысли о том, что было бы лучше, если бы Мелани умерла. В день, когда пала Атланта, Скарлетт оказывается единственной рядом с Мелани и принимает у неё роды, теперь у Эшли есть сын - Бо Уилкс.
Ретт, узнав, что Мелани родила, находит лошадь с коляской, и они покидают осаждённую Атланту. Однако на полпути Ретт заявляет, что долг и честь зовут его записаться в ряды конфедератов, и он должен оставить женщин. Обезумевшая от ужаса Скарлетт клянётся ненавидеть его до самой смерти, и начинается долгая дорога домой.
Скарлетт, Мелани, двум детям и служанке Присси удаётся в целости добраться до Тары. Там, вдали от шумного мира должно быть тише. Тара цела, хотя темна и опустела. В доме был устроен штаб янки, негры разбежались, остались только самые верные: няня семьи О’Хара - Мамушка, лакей Джеральда - Порк, и его жена, самбо, Дилси.
Но Скарлетт узнаёт, что её мать скончалась незадолго до её возвращения, ухаживая за её сестрами, больными тифом, а ещё некоторое время спустя выясняется, что отец её, не перенеся утраты, лишился рассудка. "Ему всё казалось, что Эллин где-то рядом, вот-вот войдёт в комнату, шелестя своим чёрным платьем, пахнущим лимонной вербеной. Он потерял интерес к жизни, его не интересовали больше дела, «словно Эллин и была тем зрительным залом, перед которым разыгрывался увлекательный спектакль под названием „Жизнь Джеральда О’Хара“, а теперь зал опустел, огни рампы погасли…».
У Скарлетт нет времени горевать, она оказывается единственным человеком, который в состоянии решать проблемы своих близких и родных, заботиться о плантации и принимать решения. Вскоре управление Тарой полностью сосредотачивается в руках Скарлетт. Ей трудно преодолевать свою гордость, а также капризы сестер и снобизм слуг - все они считают, что тяжелая работа в поле и по дому - не для благородных барышень и домашних слуг. Однако воля Скарлетт преодолевает сопротивление домашних, и они даже успевают собрать небольшой урожай. Первый том заканчивается тем, что в Тару приезжает Эшли.
У Скарлетт нет денег, чтобы заплатить налоги за Тару, и она решает, смирившись со своей гордостью, обратиться за помощью к Ретту. Она едет в Атланту, но узнаёт, что тот в тюрьме. Все её мечты - соблазнить Батлера и выпросить денег - рухнули. От отчаяния, а также ради денег, она выходит замуж за Фрэнка Кеннеди, жениха своей сестры Сьюлин. Будучи замужем за Фрэнком она обнаруживает в себе недюжинную предпринимательскую хватку: занимается магазином Фрэнка и покупает лесопилку, благодаря чему голод, бедность и страх пойти с молотка за долги отступают.
У Скарлетт и Фрэнка родилась дочь Элла Лорина. Эшли предлагают работу на Севере, но Скарлетт, не выносившая разлуку с возлюбленным, уговаривает Мелани переехать в Атланту. Скарлетт продолжает опекать Эшли, находит ему работу на своей лесопилке и не перестаёт мечтать об их возможном счастье.
Во время одной из поездок на лесопилки на Скарлетт нападают разбойники - вольные негры. Фрэнк, узнав об этом, участвует в набеге ку-клукс-клана на лагерь вольных негров и погибает. Ретт в ночь после похорон делает Скарлетт предложение. Для неё начинается новая жизнь. От Ретта у Скарлетт рождается ещё один, любимый ребёнок - Бонни Блу. Ретт души не чаял в дочери, но в возрасте 4 лет девочка погибла, упав со своего пони. После этого Ретт и Скарлетт окончательно отдалились друг от друга.
Умирает из-за второй беременности Мелани, перед смертью сказав Скарлетт, что Ретт её любит. Скарлетт понимает, что никогда не любила Эшли по-настоящему, что на самом деле, она уже давно любит Ретта Батлера. Уверенная в том, что теперь всё изменится и они смогут снова быть счастливы, она стремится признаться ему в своих чувствах. Однако он объявляет ей, что его чувства к ней умерли и она стала ему почти полностью безразлична. Но Скарлетт не хочет с этим мириться и намерена вернуть его.
История
Бывший репортер газеты "Атланта Джорнал" Маргарет Митчелл ушла из профессии из-за травмы лодыжки, сделавшей невозможной дальнейшую работу на редакцию. После этого она при поощрении своего мужа начала работу над романом, которая продолжалась десять лет. Эпизоды писались случайно, затем собирались воедино. Редактор крупного издательства, прибывший в Атланту, узнал об объёмном манускрипте, но Митчелл не сразу согласилась опубликовать книгу.
Легенда гласит, что сначала Митчелл написала главную фразу последней главы: «Она не сумела понять ни одного из двух мужчин, которых любила, и вот теперь потеряла обоих». Затем она стала нанизывать главы одну за другой на сюжетный стержень, как нанизывают куски шашлыка на шампур. К странностям писательницы отнесем и то обстоятельство, что многие главы она прятала на недельку - другую под мебелью в доме и лишь затем доставала их, перечитывала и вносила коррективы.
Несмотря на многочисленные просьбы поклонников, Маргарет Митчелл не написала больше ни одной книги.
Тем не менее, продолжения романа продолжали появляться, но уже из-под пера других писателей. Некоторые из них:
- "Скарлетт" Александры Рипли: роман о том, что случилось с Реттом и Скарлетт после;
- "Ретт Батлер" Дональда Маккейг: история «Унесённых ветром», раскрывающая параллельно жизнь Ретта.
Критика
Мнения критиков в первые годы после издания книги были неоднозначны. Большие споры вызывало само определение жанра этого произведения, которое можно одновременно отнести к категориям исторического, любовного, авантюрного романа, а также романа-эпопеи.
Литераторы и критики американского Юга, за исключением С. Янга, давшего положительную оценку, проигнорировали появление романа, а мнения критиков-северян разделились: одни считали «Унесенные ветром» превосходным образцом реалистической прозы, достоверно изображающим эпоху Гражданской войны и реконструкции Юга, другие - продолжением плантаторского мифа о счастливом Юге.
Известный критик Луи Д. Рубин-младший, отмечая банальность характеров и композиции, дал роману следующую характеристику:
Роману Митчелл присущи необходимые размах и амплитуда, но писательница потерпела неудачу в создании характеров. Под часто богатой и блистательной поверхностью романа, позади его событий больше нет ничего
Флойд К. Уоткинс в эссе «"Унесенные ветром" как вульгарная литература» определил книгу Маргарет Митчелл, как плохой роман, лишенный настоящих литературных достоинств, заодно раскритиковав решение Пулитцеровского комитета, отдавшего «Унесенным ветром» предпочтение перед романом Фолкнера «Авессалом, Авессалом!»
Фредерик Бегбедер в своем опусе «Лучшие книги XX века. Последняя опись перед распродажей» был вынужден посвятить роману несколько ироничных абзацев, поскольку тот занял 38-е место в рейтинге 100 книг века по версии Le Monde (Бегбедер связывает это с популярностью фильма).
За всяческими литературными экспериментами и формалистическими новациями XX век начал постепенно забывать о главной задаче романиста: он должен в первую очередь просто-напросто рассказывать истории, повествовать о приключениях и роковой любви, придумывать благородных героев, как, например, это делал Александр Дюма, и посылать их бегать по лугам и скакать галопом (или, наоборот, скакать по лугам и бегать галопом), а также целоваться посреди пылающего города, как Скарлетт О``Хара и Ретт Батлер. Романтика требует, чтобы все это скакало галопом, целовалось, разлучалось, снова встречалось и снова целовалось!
Тем не менее,
…все-таки это очень слащавое сочинение с устаревшими приемами - историческая фреска, война, убивающая людей, герой - циничный красавец, героиня - юная влюбленная гусыня, чьей идеальной любви угрожает людское безумие… Поистине, со времени изобретения кинематографа стало ясно, что такие истории, скорее всего, изжили себя в современной литературе. (…) Это книга позапрошлого века!
Бегбедер Ф. Лучшие книги XX века. Последняя опись перед распродажей. № 38. Маргарет Митчелл «Унесенные ветром» (1936)
И. Б. Архангельская отмечает, что роман написан на стыке разных жанров и в парадоксальной манере, придающей важным лирическим сценам откровенно фарсовый финал, что является любопытным литературным приемом писательницы, не дающим произведению скатиться до уровня тривиального любовно-авантюрного романа. Исторические реалии показаны весьма точно, и Флойд К. Уоткинс, специально выискивавший в книге фактические ошибки, обнаружил лишь несколько мелких погрешностей. При этом Митчелл не считала себя знатоком военного дела, и от описания батальных сцен (кроме марша Шермана к морю и падения Атланты) благоразумно воздержалась.
К своей главной героине автор относится вполне критично, подчеркивая отсутствие благородства и прагматизм, и строя характер Скарлетт на сочетании контрастов (доброта и алчность, лицемерие и честность, изнеженность и трудолюбие), непредсказуемости поведения и безусловной верности родовому гнезду, которое она готова спасать любой ценой.
Относительно тезиса о принадлежности к традиции так называемого мифа о Старом Юге, вполне естественной для писательницы, оба деда которой сражались в армии конфедератов, исследователи указывают, что «Унесенные ветром» представляют собой наиболее известную конроверзу роману Гарриет Бичер-Стоу «Хижина дяди Тома», противопоставляя мифу о жестоком и бесчеловечном Юге миф о Юге прекрасном и счастливом.
